Бесы Федор Михайлович Достоевский Страница: 64

- Опять! - проскрежетал он зубами; - все равно! Я вызван и пользуюсь правом. Я хочу стрелять в третий раз... во что бы ни стало.

- Имеете полное право, - отрубил Кириллов. Маврикий Николаевич не сказал ничего. Расставили в третий раз, скомандовали; в этот раз Гаганов дошел до самого барьера, и с барьера, с двенадцати шагов, стал прицеливаться. Руки его слишком дрожали для правильного выстрела. Ставрогин стоял с пистолетом, опущенным вниз, и неподвижно ожидал его выстрела.

- Слишком долго, слишком долго прицел! - стремительно прокричал Кириллов; - стреляйте! стре-ляй-те! - Но выстрел раздался, и на этот раз белая пуховая шляпа слетела с Николая Всеволодовича. Выстрел был довольно меток, тулья шляпы была пробита очень низко; четверть вершка ниже, и все бы было кончено. Кириллов подхватил и подал шляпу Николаю Всеволодовичу.

- Стреляйте, не держите противника! - прокричал в чрезвычайном волнении Маврикий Николаевич, видя, что Ставрогин как бы забыл о выстреле, рассматривая с Кирилловым шляпу. Ставрогин вздрогнул, поглядел на Гаганова, отвернулся и уже безо всякой на этот раз деликатности выстрелил в сторону, в рощу. Дуэль кончилась. Гаганов стоял как придавленный. Маврикий Николаевич подошел к нему и стал что-то говорить, но тот как будто не понимал. Кириллов уходя снял шляпу и кивнул Маврикию Николаевичу головой; но Ставрогин забыл прежнюю вежливость; сделав выстрел в рощу, он даже и не повернулся к барьеру, сунул свой пистолет Кириллову и поспешно направился к лошадям. Лицо его выражало злобу, он молчал. Молчал и Кириллов. Сели на лошадей и поскакали в галоп.

Глава III

- Что вы молчите? - нетерпеливо окликнул он Кириллова уже неподалеку от дому.

- Что вам надо? - ответил тот, чуть не съерзнув с лошади, вскочившей на дыбы.

Ставрогин сдержал себя.

- Я не хотел обидеть этого... дурака, а обидел опять, - проговорил он тихо.

- Да, вы обидели опять, - отрубил Кириллов; - и притом он не дурак.

- Я сделал однако все, что мог.

- Нет.

- Что же надо было сделать?

- Не вызывать.

- Еще снести битье по лицу?

- Да, снести и битье.

- Я начинаю ничего не понимать! - злобно проговорил Ставрогин, - почему все ждут от меня чего-то, чего от других не ждут? К чему мне переносить то, чего никто не переносит, и напрашиваться на бремена, которых никто не может снести?

- Я думал, вы сами ищете бремени.

- Я ищу бремени?

- Да.

- Вы... это видели?

- Да.

- Это так заметно?

- Да.

Помолчали с минуту. Ставрогин имел очень озабоченный вид, был почти поражен.

- Я потому не стрелял, что не хотел убивать, и больше ничего не было, уверяю вас, - сказал он торопливо и тревожно, как бы оправдываясь.

- Не надо было обижать.

- Как же надо было сделать?

- Надо было убить.

- Вам жаль, что я его не убил?

- Мне ничего не жаль. Я думал, вы хотели убить в самом деле. Не знаете, чего ищете.

- Ищу бремени, - засмеялся Ставрогин.

- Не хотели сами крови, зачем ему давали убивать?

- Если б я не вызвал его, он бы убил меня так, без дуэли.

- Не ваше дело. Может, и не убил бы.

- А только прибил?

- Не ваше дело. Несите бремя. А то нет заслуги.

- Наплевать на вашу заслугу, я ни у кого не ищу ее!

- Я думал ищете, - ужасно хладнокровно заключил Кириллов.

Въехали во двор дома.

- Хотите ко мне? - предложил Николай Всеволодович.

- Нет, я дома, прощайте. - Он встал с лошади и взял свой ящик подмышку.

- По крайней мере, вы-то на меня не сердитесь? - протянул ему руку Ставрогин.

- Нисколько! - воротился Кириллов, чтобы пожать руку; - если мне легко бремя, потому что от природы, то может быть вам труднее бремя, потому что такая природа. Очень нечего стыдиться, а только немного.

- Я знаю, что я ничтожный характер, но я не лезу и в сильные.

- И не лезьте; вы не сильный человек. Приходите пить чай.

Николай Всеволодович вошел к себе сильно смущенный.

Глава IV

Он тотчас же узнал от Алексея Егоровича, что Варвара Петровна, весьма довольная выездом Николая Всеволодовича - первым выездом после восьми дней болезни - верхом на прогулку, велела заложить карету и отправилась одна, "по примеру прежних дней, подышать чистым воздухом, ибо восемь дней как уже забыли, что означает дышать чистым воздухом".

- Одна поехала или с Дарьей Павловной? - быстрым вопросом перебил старика Николай Всеволодович и крепка нахмурился, услышав, что Дарья Павловна "отказались по нездоровью сопутствовать и находятся теперь в своих комнатах".

- Слушай, старик, проговорил он, как бы вдруг решаясь, - стереги ее сегодня весь день и если заметишь, что она идет ко мне, тотчас же останови и передай ей, что несколько дней, по крайней мере, я ее принять не могу... что я так ее сам прошу... а когда придет время, сам позову, - слышишь?

- Передам-с, - проговорил Алексей Егорович с тоской в голосе, опустив глаза вниз.

- Не раньше однако же, как если ясно увидишь, что она ко мне идет сама.

- Не извольте беспокоиться, ошибки не будет. Через меня до сих пор и происходили посещения; всегда к содействию моему обращались.

- Знаю. Однако же не раньше, как если сама пойдет. Принеси мне чаю, если можешь скорее.

Только что старик вышел, как почти в ту же минуту отворилась та же дверь и на пороге показалась Дарья Павловна. Взгляд ее был спокоен, но лицо бледное.

- Откуда вы? - воскликнул Ставрогин.

- Я стояла тут же и ждала, когда он выйдет, чтобы к вам войти. Я слышала, о чем вы ему наказывали, а когда он сейчас вышел, я спряталась направо за выступ, и он меня не заметил.

- Я давно хотел прервать с вами, Даша... пока... это время. Я вас не мог принять нынче ночью, несмотря на вашу записку. Я хотел вам сам написать, но я писать не умею, - прибавил он с досадой, даже как будто с гадливостью.

- Я сама думала, что надо прервать. Варвара Петровна слишком подозревает о наших сношениях.

- Ну и пусть ее.

- Не надо, чтоб она беспокоилась. Итак, теперь до конца?

- Вы все еще непременно ждете конца?

- Да, я уверена.

- На свете ничего не кончается.

- Тут будет конец. Тогда кликните меня, я приду. Теперь прощайте.

- А какой будет конец? - усмехнулся Николай Всеволодович.

- Вы не ранены и... не пролили крови? - спросила она, не отвечая на вопрос о конце.

- Было глупо; я не убил никого, не беспокойтесь. Впрочем вы обо всем услышите сегодня же ото всех. Я нездоров немного.

- Я уйду. Объявления о браке сегодня не будет? - прибавила она с нерешимостью.

- Сегодня не будет; завтра не будет; после завтра, не знаю, может быть все помрем и тем лучше. Оставьте меня, оставьте меня, наконец.

- Вы не погубите другую... безумную?

- Безумных не погублю, ни той, ни другой, но разумную, кажется, погублю: я так подл и гадок, Даша, что, кажется, вас в самом деле кликну "в последний конец", как вы говорите, а вы, несмотря на ваш разум, придете. Зачем вы сами себя губите?

- Я знаю, что в конце концов с вами останусь одна я и... жду того.

- А если я в конце концов вас не кликну и убегу от вас?

- Этого быть не может, вы кликнете.

- Тут много ко мне презрения.

- Вы знаете, что не одного презрения.

- Стало быть, презренье все-таки есть?

- Я не так выразилась. Бог свидетель, я чрезвычайно желала бы, чтобы вы никогда во мне не нуждались.

- Одна фраза стоит другой. Я тоже желал бы вас не губить.

- Никогда, ничем вы меня не можете погубить, и сами это знаете лучше всех, - быстро и с твердостью проговорила Дарья Павловна. - Если не к вам, то я пойду в сестры милосердия, в сиделки, ходить за больными, или в книгоноши, Евангелие продавать. Я так решила. Я не могу быть ничьею женой; я не могу жить и в таких домах, как этот. Я не того хочу... Вы все знаете.

- Нет, я никогда не мог узнать, чего вы хотите; мне кажется, что вы интересуетесь мною как иные устарелые сиделки интересуются почему-либо одним каким-нибудь больным сравнительно пред прочими, или еще лучше как иные богомольные старушонки, шатающиеся по похоронам, предпочитают иные трупики попригляднее пред другими. Что вы на меня так странно смотрите?

- Вы очень больны? - с участием спросила она, как-то особенно в него вглядываясь. - Боже! И этот человек хочет обойтись без меня!

- Слушайте, Даша, я теперь все вижу привидения. Один бесенок предлагал мне вчера на мосту зарезать Лебядкина и Марью Тимофевну, чтобы порешить с моим законным браком, и концы чтобы в воду. Задатку просил три целковых, но дал ясно знать, что вся операция стоить будет не меньше как полторы тысячи. Вот это так рассчетливый бес! Бухгалтер! Ха, ха!

Тут все было отперто и даже не притворено. Сени и первые две комнаты были темны, но в последней, в которой Кириллов жил и пил чай, сиял свет и слышался смех, и какие-то странные вскрикивания. Николай Всеволодович пошел на свет, но, не входя, остановился на пороге. Чай был на столе. Среди комнаты стояла старуха, хозяйская родственница, простоволосая, в одной юбке, в башмаках на босу ногу и в ... Далее

День праздника, задуманного Юлией Михайловной по подписке в пользу гувернанток нашей губернии, уже несколько раз назначали вперед и откладывали. Около нее вертелись бессменно Петр Степанович, состоявший на побегушках маленький чиновник Лямшин, в оно время посещавший Степана Трофимовича и вдруг попавший в милость в губернаторском доме за игру на фортепиано; отчасти Липутин, которого Юлия ... Далее

- Посвятив мою энергию на изучение вопроса о социальном устройстве будущего общества, которым заменится настоящее, я пришел к убеждению, что все созидатели социальных систем, с древнейших времен до нашего 187... года, были мечтатели, сказочники, глупцы, противоречившие себе, ничего ровно не понимавшие в естественной науке, и в том странном животном, которое называется человеком. Платон, Руссо, ... Далее