Идиoт Федор Михайлович Достоевский Страница: 123

Он быстро вышел, закрыв лицо руками. В искренности его волнения князь не мог усомниться. Он понимал также, что старик вышел в упоении от своего успеха; но ему всё-таки предчувствовалось, что это был один из того разряда лгунов, которые хотя и лгут до сладострастия и даже до самозабвения, но и на самой высшей точке своего упоения всё-таки подозревают про себя, что ведь им не верят, да и не могут верить. В настоящем положении своем, старик мог опомниться, не в меру устыдиться, заподозрить князя в безмерном сострадании к нему, оскорбиться. "Не хуже ли я сделал, что довел его до такого вдохновения?" - тревожился князь, и вдруг не выдержал и расхохотался ужасно, минут на десять. Он было стал укорять себя за этот смех; но тут же понял, что не в чем укорять, потому что ему бесконечно было жаль генерала.

Предчувствия его сбылись. Вечером же он получил странную записку, краткую, но решительную. Генерал уведомлял, что он и с ним расстается навеки, что уважает его и благодарен ему, но даже и от него не примет "знаков сострадания, унижающих достоинство и без того уже несчастного человека". Когда князь услышал, что старик заключился у Нины Александровны, то почти успокоился за него. Но мы уже видели, что генерал наделал каких-то бед и у Лизаветы Прокофьевны. Здесь мы не можем сообщить подробностей, но заметим вкратце, что сущность свидания состояла в том, что генерал испугал Лизавету Прокофьевну, а горькими намеками на Ганю привел ее в негодование. Он был выведен с позором. Вот почему он и провел такую ночь и такое утро, свихнулся окончательно и выбежал на улицу чуть не в помешательстве.

Коля всё еще не понимал дела вполне и даже надеялся взять строгостию.

- Ну куда мы теперь потащимся, как вы думаете, генерал? - сказал он:

- к князю не хотите, с Лебедевым рассорились, денег у вас нет, у меня никогда не бывает: вот и сели теперь на бобах, среди улицы.

- Приятнее сидеть с бобами чем на бобах, - пробормотал генерал, - этим... каламбуром я возбудил восторг... в офицерском обществе... сорок четвертого... Тысяча... восемьсот... сорок четвертого года, да!.. Я не помню... О, не напоминай, не напоминай! "Где моя юность, где моя свежесть!" Как вскричал... кто это вскричал, Коля?

- Это у Гоголя, в "Мертвых Душах", папаша, - ответил Коля, и трусливо покосился на отца.

- Мертвые души! О, да, мертвые! Когда похоронишь меня, напиши на могиле: "Здесь лежит мертвая душа"!

"Позор преследует меня!"

Это кто сказал, Коля?

- Не знаю, папаша.

- Еропегова не было! Ерошки Еропегова!.. - вскричал он в исступлении, приостанавливаясь на улице:

- и это сын, родной сын!

Еропегов, человек, заменявший мне одиннадцать месяцев брата, за которого я на дуэль... Ему князь Выгорецкий, наш капитан, говорит за бутылкой: "Ты, Гриша, где свою Анну получил, вот что скажи?" - "На полях моего отечества, вот где получил!" - Я кричу: "Браво, Гриша!" Ну, тут и вышла дуэль, а потом повенчался... с Марьей Петровной Су... Сутугиной и был убит на полях... Пуля отскочила от моего креста на груди и прямо ему в лоб: "В век не забуду!" крикнул, и пал на месте. Я... я служил честно, Коля; я служил благородно, но позор - "позор преследует меня!" Ты и Нина придете ко мне на могилку... "Бедная Нина!" Я прежде ее так называл, Коля, давно, в первое время еще, и она так любила... Нина, Нина! Что сделал я с твоею участью! За что ты можешь любить меня, терпеливая душа! У твоей матери душа ангельская, Коля, слышишь ли, ангельская!

- Это я знаю, папаша. Папаша, голубчик, воротимтесь домой к мамаше! Она бежала за нами. Ну что вы стали? Точно не понимаете... Ну чего вы-то плачете?

Коля сам плакал и целовал у отца руки.

- Ты целуешь мне руки, мне!

- Ну да, вам, вам. Ну что ж удивительного? Ну чего вы ревете-то среди улицы, а еще генерал называется, военный человек, ну, пойдемте!

- Благослови тебя бог, милый мальчик, за то, что почтителен был к позорному, - да! к позорному старикашке, отцу своему... да будет и у тебя такой же мальчик... le roi de Rome...<38> О, проклятие, проклятие дому сему!

- Да что ж это в самом деле здесь происходит! - закипел вдруг Коля. - Что такое случилось? Почему вы не хотите вернуться домой теперь? Чего вы с ума-то сошли?

- Я объясню, я объясню тебе... я всё скажу тебе; не кричи, услышат... le roi de Rome... О, тошно мне, грустно мне!

"Няня, где твоя могила!"

Это кто воскликнул, Коля?

- Не знаю, не знаю, кто воскликнул! Пойдемте домой сейчас, сейчас! Я Ганьку исколочу, если надо... да куда ж вы опять?

Но генерал тянул его на крыльцо одного ближнего дома.

- Куда вы? это чужое крыльцо!

Генерал сел на крыльцо и за руку всё притягивал к себе Колю.

- Нагнись, нагнись! - бормотал он:

- я тебе всё скажу... позор... нагнись... ухом, ухом; я на ухо скажу...

- Да чего вы! - испугался ужасно Коля, подставляя однако же ухо.

- Le roi de Rome... - прошептал генерал, тоже как будто весь дрожа.

- Чего?.. Да какой вам дался le roi de Rome?.. Что?

- Я... я... - зашептал опять генерал, всё крепче и крепче цепляясь за плечо "своего мальчика", - я... хочу... я тебе... всё, Марья, Марья... Петровна Су-су-су...

Коля вырвался, схватил сам генерала за плечи и, как помешанный, смотрел на него. Старик побагровел, губы его посинели, мелкие судороги пробегали еще по лицу. Вдруг он склонился и начал тихо падать на руку Коли.

- Удар! - вскричал тот на всю улицу, догадавшись наконец в чем дело.

Глава V

По правде, Варвара Ардалионовна, в разговоре с братом, несколько преувеличила точность своих известий о сватовстве князя за Аглаю Епанчину. Может быть, как прозорливая женщина, она предугадала то, что должно было случиться в близком будущем; может быть, огорчившись из-за разлетевшейся дымом мечты (в которую и сама, по правде, не верила), она, как человек, не могла отказать себе в удовольствии, преувеличением беды, подлить еще более яду в сердце брата, впрочем, искренно и сострадательно ею любимого. Но во всяком случае она не могла получить от подруг своих, Епанчиных, таких точных известий; были только намеки, недосказанные слова, умолчания, загадки. А может быть, сестры Аглаи и намеренно в чем-нибудь проболтались, чтоб и самим что-нибудь узнать от Варвары Ардалионовны; могло быть, наконец, и то, что и они не хотели отказать себе в женском удовольствии немного подразнить подругу, хотя бы и детства: не могли же они не усмотреть во столько времени хоть маленького краюшка ее намерений.

С другой стороны и князь, хотя и совершенно был прав, уверяя Лебедева, что ничего не может сообщить ему и что с ним ровно ничего не случилось особенного, тоже, может быть, ошибался. Действительно, со всеми произошло как бы нечто очень странное: ничего не случилось, и как будто в то же время и очень много случилось. Последнее-то и угадала Варвара Ардалионовна своим верным женским инстинктом.

Как вышло, однако же, что у Епанчиных все вдруг разом задались одною и согласною мыслию о том, что с Аглаей произошло нечто капитальное, и что решается судьба ее, - это очень трудно изложить в порядке. Но только что блеснула эта мысль, разом у всех, как тотчас же все разом и стали на том, что давно уже всё разглядели и все это ясно предвидели; что всё ясно было еще с "бедного рыцаря", даже и раньше, только тогда еще не хотели верить в такую нелепость. Так утверждали сестры; конечно, и Лизавета Прокофьевна раньше всех всё предвидела и узнала, и давно уже у ней "болело сердце", но - давно ли, нет ли, - теперь мысль о князе вдруг стала ей слишком не по нутру, собственно потому, что сбивала ее с толку. Тут предстоял вопрос, который надо было немедленно разрешить; но не только разрешить его нельзя было, а даже и вопроса-то бедная Лизавета Прокофьевна не могла поставить пред собой в полной ясности, как ни билась. Дело было трудное: хорош или не хорош князь? Хорошо всё это или не хорошо? Если не хорошо (что несомненно), то чем же именно не хорошо? А если, может быть, и хорошо (что тоже возможно), то чем же опять хорошо?" Сам отец семейства, Иван Федорович, был, разумеется, прежде всего удивлен, но потом вдруг сделал признание, что ведь "ей богу, и ему что-то в этом же роде всё это время мерещилось, нет, нет и вдруг как будто и померещится!" Он тотчас же умолк под грозным взглядом своей супруги, но умолк он утром, а вечером, наедине с супругой, и принужденный опять говорить, вдруг и как бы с особенною бодростью выразил несколько неожиданных мыслей: "Ведь в сущности что ж?..." (Умолчание.) "Конечно, всё это очень странно, если только правда, и что он не спорит, но..." (Опять умолчание.) "А с другой стороны, если глядеть на вещи прямо, то князь, ведь, ей богу, чудеснейший парень, и... и, и - ну, наконец, имя же, родовое наше имя, всё это будет иметь вид, так сказать, поддержки родового имени, находящегося в унижении, в глазах света, то-есть, смотря с этой тонки зрения, то-есть, потому... конечно, свет; свет есть свет; но всё же и князь не без состояния, хотя бы только даже и некоторого. У него есть... и... и... и..." (Продолжительное умолчание и решительная осечка.) Выслушав супруга, Лизавета Прокофьевна вышла из всяких границ.

- я слышал один рассказ человека, который просидел в тюрьме лет двенадцать; это был один из больных у моего профессора и лечился. У него были припадки, он был иногда беспокоен, плакал и даже пытался раз убить себя. Жизнь его в тюрьме была очень грустная, уверяю вас, но уж конечно не копеечная. А всё знакомство-то у него было с пауком, да с деревцом, что под окном выросло... Но я вам лучше ... Далее

- Настасья Филипповна, - сказал князь, тихо и как бы с состраданием, - я вам давеча говорил, что за честь приму ваше согласие, и что вы мне честь делаете, а не я вам. Вы на эти слова усмехнулись, и кругом, я слышал, тоже смеялись. Я, может быть, смешно очень выразился и был сам смешон, но мне всё казалось, что я... понимаю в чем честь и уверен, что я правду сказал. Вы сейчас загубить себя хотели, ... Далее

- Именно, именно так, - вскричал князь, - великолепнейшая мысль! Именно "от скуки, от нашей скуки", не от пресыщения, а, напротив, от жажды... не от пресыщения, вы в этом ошиблись! Не только от жажды, но даже от воспаления, от жажды горячешной! И... и не думайте, что это в таком маленьком виде, что можно только смеяться; извините меня, надо уметь предчувствовать! Наши как доберутся до ... Далее