Скачать аниме бесплатно | ||||||||||||||||||||||
|
Так как я тоже могла наконец чем-нибудь заниматься, то мадам Леотар, проэкзаменовав меня в моих познаниях и найдя, что я читаю очень хорошо, пишу очень худо, признала за немедленную и крайнюю необходимость учить меня по-французски. Я не возражала, и мы в одно утро засели, вместе с Катей, за учебный стол. Случись же, что в этот раз Катя, как нарочно, была чрезвычайно тупа и до крайности рассеянна, так что мадам Леотар не узнавала ее. Я же, почти в один сеанс, знала уже всю французскую азбуку, как можно желая угодить мадам Леотар своим прилежанием. К концу урока мадам Леотар совсем рассердилась на Катю. — Смотрите на нее, — сказала она, указывая на меня, — больной ребенок, учится в первый раз и вдесятеро больше вас сделала. Вам это не стыдно? — Она знает больше меня? — спросила в изумлении Катя. — Да она еще азбуку учит! — Вы во сколько времени азбуку выучили? — В три урока. — А она в один. Стало быть, она втрое скорее вас понимает и мигом вас перегонит. Так ли? Катя подумала немного и вдруг покраснела как полымя, уверясь, что замечание мадам Леотар справедливо. Покраснеть, сгореть от стыда — было ее первым движением почти при каждой неудаче, в досаде ли, от гордости ли, когда ее уличали за шалости, — одним словом, почти во всех случаях. В этот раз почти слезы выступили на глазах ее, но она смолчала и только так посмотрела на меня, как будто желала сжечь меня взглядом. Я тотчас догадалась, в чем дело. Бедняжка была горда и самолюбива до крайности. Когда мы пошли от мадам Леотар, я было заговорила, чтоб рассеять поскорей ее досаду и показать, что я вовсе не виновата в словах француженки, но Катя промолчала, как будто не слыхала меня. Через час она вошла в ту комнату, где я сидела за книгой, все раздумывая о Кате, пораженная и испуганная тем, что она опять не хочет со мной говорить. Она посмотрела на меня исподлобья, уселась, по обыкновению, на диване и полчаса не спускала с меня глаз. Наконец я не выдержала и взглянула на нее вопросительно. — Вы умеете танцевать? — спросила Катя. — Нет, не умею. — А я умею. Молчание. — А на фортепиано играете? — Тоже нет. — А я играю. Этому очень трудно выучиться. Я смолчала. — Мадам Леотар говорит, что вы умнее меня. — Мадам Леотар на вас рассердилась, — отвечала я. — А разве папа будет тоже сердиться? — Не знаю, — отвечала я. Опять молчание; княжна в нетерпении била по полу своей маленькой ножкой. — Так вы надо мной будете смеяться, оттого что лучше меня понимаете? — спросила она наконец, не выдержав более своей досады. — Ох, нет, нет! — закричала я и вскочила с места, чтоб броситься к ней и обнять ее. — И вам не стыдно так думать и спрашивать об этом, княжна? — раздался вдруг голос мадам Леотар, которая уже пять минут наблюдала за нами и слышала наш разговор. — Стыдитесь! вы стали завидовать бедному ребенку и хвалиться перед ней, что умеете танцевать и играть на фортепьяно. Стыдно; я все расскажу князю. Щеки княжны загорелись как зарево. — Это дурное чувство. Вы ее обидели своими вопросами. Родители ее были бедные люди и не могли ей нанять учителей; она сама училась, потому что у ней хорошее, доброе сердце. Вы бы должны были любить ее, а вы хотите с ней ссориться. Стыдитесь, стыдитесь! Ведь она — сиротка. У ней нет никого. Еще бы вы похвалились перед ней, что вы княжна, а она нет. Я вас оставляю одну. Подумайте о том, что я вам говорила, исправьтесь. Княжна думала ровно два дня! Два дня не было слышно ее смеха и крика. Проснувшись ночью, я подслушала, что она даже во сне продолжает рассуждать с мадам Леотар. Она даже похудела немного в эти два дня, и румянец не так живо играл на ее светленьком личике. Наконец, на третий день, мы обе сошлись внизу, в больших комнатах. Княжна шла от матери, но, увидев меня, остановилась и села недалеко, напротив. Я со страхом ожидала, что будет, дрожала всеми членами. — Неточка, за что меня бранили за вас? — спросила она наконец. — Это не за меня, Катенька, — отвечала я, спеша оправдаться. — А мадам Леотар говорит, что я вас обидела. — Нет, Катенька, нет, вы меня не обидели. Княжна вскинула плечиками в знак недоуменья. — Отчего ж вы все плачете? — спросила она после некоторого молчания. — Я не буду плакать, если вы хотите, — отвечала я сквозь слезы. Она опять пожала плечами. — Вы и прежде все плакали? Я не отвечала. — Зачем вы у нас живете? — спросила вдруг княжна помолчав. Я посмотрела на нее в изумлении, и как будто что-то кольнуло мне в сердце. — Оттого, что я сиротка, — ответила я наконец, собравшись с духом. — У вас были папа и мама? — Были. — Что они, вас не любили? — Нет... любили, — отвечала я через силу. — Они были бедные? — Да. — Очень бедные? — Да. — Они вас ничему не учили? — Читать учили. — У вас были игрушки? — Нет. — Пирожное было? — Нет. — У вас было сколько комнат? — Одна. — Одна комната? — Одна. — А слуги были? — Нет, не было слуг. — А кто ж вам служил? — Я сама покупать ходила. Вопросы княжны все больше и больше растравляли мне сердце. И воспоминания, и мое одиночество, и удивление княжны — все это поражало, обижало мое сердце, которое обливалось кровью. Я вся дрожала от волнения и задыхалась от слез. — Вы, стало быть, рады, что у нас живете? Я молчала. — У вас было платье хорошее? — Нет. — Дурное? — Да. — Я видела ваше платье, мне его показывали. — Зачем же вы меня спрашиваете? — сказала я, вся задрожав от какого-то нового, неведомого для меня ощущения и подымаясь с места. — Зачем же вы меня спрашиваете? — продолжала я, покраснев от негодования. — Зачем вы надо мной смеетесь? Княжна вспыхнула и тоже встала с места, но мигом преодолела свое волнение. — Нет... я не смеюсь, — отвечала она. — Я только хотела знать, правда ли, что папа и мама у вас были бедны? — Зачем вы спрашиваете меня про папу и маму? — сказала я, заплакав от душевной боли. — Зачем вы так про них спрашиваете? Что они вам сделали, Катя? Катя стояла в смущении и не знала, что отвечать. В эту минуту вошел князь. — Что с тобой, Неточка? — спросил он, взглянув на меня и увидев мои слезы, — что с тобой? — продолжал он, взглянув на Катю, которая была красна как огонь, — о чем вы говорили? За что вы поссорились? Неточка, за что вы поссорились? Но я не могла отвечать. Я схватила руку князя и со слезами целовала ее. — Катя, не лги. Что здесь было? Катя лгать не умела. — Я сказала, что видела, какое у нее было дурное платье, когда еще она жила с папой и мамой. — Кто тебе показывал? Кто смел показать? — Я сама видела, — отвечала Катя решительно. — Ну, хорошо! Ты не скажешь на других, я тебя знаю. Что ж дальше? — А она заплакала и сказала: зачем я смеюсь над папой и над мамой. — Стало быть, ты смеялась над ними? Хоть Катя и не смеялась, но, знать, в ней было такое намерение, когда я с первого разу так поняла. Она не отвечала ни слова: значит, тоже соглашалась в проступке. — Сейчас же подойдем к ней и проси у нее прощения, — сказал князь, указав на меня. Княжна стояла бледная как платок и не двигаясь с места. — Ну! — сказал князь. — Я не хочу, — проговорила наконец Катя вполголоса и с самым решительным видом. — Катя! — Нет, не хочу, не хочу! — закричала она вдруг, засверкав глазками и затопав ногами. — Не хочу, папа, прощения просить. Я не люблю ее. Я не буду с нею вместе жить... Я не виновата, что она целый день плачет. Не хочу, не хочу! — Пойдем со мной, — сказал князь, схватил ее за руку и повел к себе в кабинет. — Неточка, ступай наверх. Я хотела броситься к князю, хотела просить за Катю, но князь строго повторил свое приказание, и я пошла наверх, похолодев от испуга как мертвая. Придя в нашу комнату, я упала на диван и закрыла руками голову. Я считала минуты, ждала Катю с нетерпением, хотела броситься к ногам ее. Наконец она воротилась, не сказав мне ни слова, прошла мимо меня и села в угол. Глаза ее были красны, щеки опухли от слез. Вся решимость моя исчезла. Я смотрела на нее в страхе и от страха не могла двинуться с места. Я всеми силами обвиняла себя, всеми силами старалась доказать себе, что я во всем виновата. Тысячу раз хотела я подойти к Кате и тысячу раз останавливалась, не зная, как она меня примет. Так прошел день, другой. К вечеру другого дня Катя сделалась веселей и погнала было свой обруч по комнатам, но скоро бросила свою забаву и села одна в угол. Перед тем как ложиться спать, она вдруг оборотилась было ко мне, даже сделала ко мне два шага, и губки ее раскрылись сказать мне что-то такое, но она остановилась, воротилась и легла в постель. За тем днем прошел еще день, и удивленная мадам Леотар начала наконец допрашивать Катю: что с ней сделалось? не больна ли она, что вдруг затихла? Катя отвечала что-то, взялась было за волан, но только что отворотилась мадам Леотар, — покраснела и заплакала. Она выбежала из комнаты, чтоб я не видала ее. И наконец все разрешилось: ровно через три дня после нашей ссоры она вдруг после обеда вошла в мою комнату и робко приблизилась во мне.
|
Курсовые и рефераты про банковское дело | ||||||||||||||||||||||