Бесы Федор Михайлович Достоевский Страница: 140

- Потому, если, братец ты мой, их высокоблагородию, конечно на праходе через озеро ближе будет; это как есть; да праход-то, по теперешнему, пожалуй и не подойдет.

- Доходит, доходит, еще неделю будет ходить, - более всех горячился Анисим.

- Так-то оно так! да неаккуратно приходит, потому время позднее, иной раз в Устьеве по три дня поджидают.

- Завтра будет, завтра к двум часам аккуратно придет. В Спасов еще до вечера аккуратно, сударь, прибудете, - лез из себя Анисим.

- Mais qu'est ce qu'il a cet homme, - трепетал Степан Трофимович, со страхом ожидая своей участи.

Выступили вперед и извозчики, стали рядиться; брали до Устьева три рубля. Остальные кричали, что не обидно будет, что это как есть цена, и что отселева до Устьева все лето за эту цену возили.

- Но... здесь тоже хорошо... И я не хочу, - прошамкал было Степан Трофимович.

- Хорошо, сударь, это вы справедливо, в Спасове у нас теперь куды хорошо, и Федор Матвеевич так вами будут обрадованы.

- Mon Dieu, mes amis, все это так для меня неожиданно. Наконец-то воротилась Софья Матвеевна. Но она села на лавку такая убитая и печальная.

- Не быть мне в Спасове! - проговорила она хозяйке.

- Как, так и вы в Спасов? - встрепенулся Степан Трофимович.

Оказалось, что одна помещица, Надежда Егоровна Светлицына, велела ей еще вчера поджидать себя в Хатове и обещалась довезти до Спасова, да вот и не приехала.

- Что я буду теперь делать? - повторяла Софья Матвеевна.

- Mais, ma chиre et nouvelle amie, ведь и я вас тоже могу довезти, как и помещица, в это как его, в эту деревню, куда я нанял, а завтра, - ну, а завтра мы вместе в Спасов.

- Да разве вы тоже в Спасов?

- Mais que faire, et je suis enchantй! Я вас с чрезвычайною радостью довезу; вон они хотят, я уже нанял... Я кого же из вас нанял, - ужасно захотел вдруг в Спасов Степан Трофимович.

Через четверть часа уже усаживались в крытую бричку, он очень оживленный и совершенно довольный; она с своим мешком и с благодарною улыбкой подле него. Подсаживал Анисим.

- Доброго пути, сударь, - хлопотал он изо всех сил около брички; - вот уж как были вами обрадованы!

- Прощай, прощай, друг мой? прощай.

- Федора Матвеича, сударь, увидите...

- Да, мой друг, да... Федора Петровича... только прощай.

Глава II

- Видите, друг мой, вы позволите мне называть себя вашим другом, n'est-ce pas? - торопливо начал Степан Трофимович, только что тронулась бричка. - Видите, я... J'aime le peuple, c'est indispensable, mais il me semble que je ne l'avais jamais vu de prиs. Stasie... celavasans dire qu'elle est aussi du peuple... mais le vrai peuple, то-есть настоящий, который на большой дороге, мне кажется, ему только и дела, куда я собственно еду... Но, оставим обиды. Я немного как будто заговариваюсь, но это, кажется, от торопливости.

- Кажется, вы нездоровы-с, - зорко, но почтительно присматривалась к нему Софья Матвеевна.

- Нет, нет, стоит только закутаться, и вообще свежий какой-то ветер, даже уж очень свежий, но, мы забудет это, Я главное, не то бы хотел сказать. Chиre et imcomparable amie, мне кажется, что я почти счастлив, и виною того - вы. Мне счастье невыгодно, потому что я немедленно лезу прощать всех врагов моих...

- Что ж, ведь это очень хорошо-с.

- Не всегда, chиre innocente. L'Evangile... Voyez-vous, dйsormais nous le prкcherons ensemble, и я буду с охотой продавать ваши красивые книжки. Да, я чувствую, что это пожалуй идея, quelque chose de trиs nouveau dans ce genre. Народ религиозен, c'est admis, но он еще не знает Евангелия. Я ему изложу его... В изложении устном можно исправить ошибки этой замечательной книги, к которой я, разумеется, готов отнестись с чрезвычайным уважением. Я буду полезен и на большой дороге. Я всегда был полезен, я всегда говорил им это et а cette chиre ingrate... О, простим, простим, прежде всего простим всем и всегда... Будем надеяться, что и нам простят. Да, потому что все и каждый один пред другим виноваты. Все виноваты!..

- Вот это, кажется, вы очень хорошо изволили сказать-с.

- Да, да... Я чувствую, что я очень хорошо говорю. Я буду говорить им очень хорошо, но, но что же я хотел-было главного сказать? Я все сбиваюсь и не помню... Позволите ли вы мне не расставаться с вами? Я чувствую, что ваш взгляд и... я удивляюсь даже вашей манере: вы простодушны, вы говорите слово-ерс и опрокидываете чашку на блюдечко... с этим безобразным кусочком; но в вас есть нечто прелестное, и я вижу по вашим чертам... О не краснейте и не бойтесь меня как мужчину. Ch&egarve;re et imcomparable, pour moi une femme c'est tout. Я не могу не жить подле женщины, но только подле... Я ужасно, ужасно сбился... Я никак не могу вспомнить, что я хотел сказать. О, блажен тот, кому бог посылает всегда женщину и... и я думаю даже, что я в некотором восторге. И на большой дороге есть высшая мысль! вот - вот что я хотел сказать про мысль, вот теперь и вспомнил, а то я все не попадал. И зачем они повезли нас дальше? Там было тоже хорошо, а тут - cela devient trop froid. A propos, j'ai en tout quarante roubles et voilа cet argent, возьмите, возьмите, я не умею, я потеряю и у меня возьмут, и... Мне кажется, что мне хочется спать; у меня что-то в голове вертится. Так, вертится, вертится, вертится. О, как вы добры, чем это вы меня накрываете?

- У вас верно совершенная лихорадка-с, и я вас одеялом моим накрыла, а только про деньги-с я бы...

- О, ради бога, n'en parlons plus, parce que cela me fait mal, о, как вы добры!

Он как-то быстро прервал говорить и чрезвычайно скоро заснул лихорадочным, знобящим сном. Проселок, по которому ехали эти семнадцать верст, был не из гладких, и экипаж жестоко подталкивало. Степан Трофимович часто просыпался, быстро поднимался с маленькой подушки, которую просунула ему под голову Софья Матвеевна, схватывал ее за руку и осведомлялся: "Вы здесь?" точно опасался, чтоб она не ушла от него. Он уверял ее тоже, что видит во сне какую-то раскрытую челюсть с зубами, и что ему это очень противно. Софья Матвеевна была в большом за него беспокойстве.

Извозчики подвезли их прямо к большой избе в четыре окна и с жилыми пристройками на дворе. Проснувшийся Степан Трофимович поспешил войти и прямо прошел во вторую, самую просторную и лучшую комнату дома. Заспанное лицо его приняло самое хлопотливое выражение. Он тотчас же объяснил хозяйке, высокой и плотной бабе, лет сорока, очень черноволосой и чуть не с усами, что требует для себя всю комнату, "и чтобы комнату затворить и никого более сюда не впускать, parce que nous avons а parler".

- Oui, j'ai beaucoup а vous dire, chйre amie. Я вам заплачу, заплачу!" замахал он хозяйке.

Он хоть и торопился, но как-то туго шевелил языком. Хозяйка выслушала неприветливо, но промолчала в знак согласия, в котором впрочем предчувствовалось как бы нечто угрожающее. Он ничего этого не приметил и торопливо (он ужасно торопился) потребовал, чтоб она ушла и подала сейчас же как можно скорее обедать, "ни мало не медля". Тут баба с усами не вытерпела.

- Здесь вам не постоялый двор, господин, мы обеда для проезжих не содержим. Раков сварить, аль самовар поставить, а больше нет у нас ничего. Рыба свежая завтра лишь будет.

Но Степан Трофимович замахал руками, с гневным нетерпением повторяя: "заплачу, только скорее, скорее". Порешили на ухе и на жареной курице; хозяйка объявила, что во всей деревне нельзя достать курицу; впрочем согласилась пойти поискать, но с таким видом, как будто делала необычайное одолжение.

Только что она вышла, Степан Трофимович мигом уселся на диване и посадил подле себя Софью Матвеевну. В комнате были и диван и кресла, но ужасного вида. Вообще вся комната довольно обширная (с отделением за перегородкой, где стояла кровать), с желтыми, старыми, порвавшимися обоями, с мифологическими ужасными литографиями на стенах, с длинным рядом икон и медных складней в переднем углу, с своею странною сборною мебелью, представляла собою неприглядную смесь чего-то городского и искони-крестьянского. Но он даже не взглянул на все это, даже не поглядел в окошко на огромное озеро, начинавшееся в десяти саженях от избы.

- Наконец мы отдельно, и мы никого не пустим! Я хочу вам все, все рассказать с самого начала.

Однажды, еще при первых слухах об освобождении крестьян, когда вся Россия вдруг взликовала и готовилась вся возродиться, посетил Варвару Петровну один проезжий петербургский барон, человек с самыми высокими связями и стоявший весьма близко у дела. Варвара Петровна чрезвычайно ценила подобные посещения, потому что связи ее в обществе высшем, по смерти ее супруга, все более и более ослабевали, под ... Далее

- Нет, уж я выскажу, - горячился майор, обращаясь к Ставрогину. - Я на вас, господин Ставрогин, как на нового вошедшего человека рассчитываю, хотя и не имею чести вас знать. Без мужчин они пропадут как мухи - вот мое мнение. Весь их женский вопрос это - один только недостаток оригинальности. Уверяю же вас, что женский этот весь вопрос выдумали им мужчины, сдуру, сами на свою шею, - слава только ... Далее

Трудно было бы представить более жалкую, более пошлую, более бездарную и пресную аллегорию, как эта "кадриль литературы". Ничего нельзя было придумать менее подходящего к нашей публике; а между тем придумывал ее, говорят, Кармазинов. Правда, устраивал Липутин, советуясь с тем самым хромым учителем, который был на вечере у Виргинского. Но Кармазинов все-таки давал идею и даже сам, ... Далее