Преступление и наказание Федор Михайлович Достоевский Страница: 28

- Никто хозяйку не бил, - проговорила она опять строгим и решительным голосом. Он смотрел на нее, едва дыша.

- Я сам слышал... я не спал... я сидел, - еще робче проговорил он. - Я долго слушал... Приходил надзирателя помощник... На лестницу все сбежались, из всех квартир...

- Никто не приходил. А это кровь в тебе кричит. Это когда ей выходу нет и уж печенками запекаться начнет, тут и начнет мерещиться... Есть-то станешь, что ли?

Он не отвечал. Настасья все стояла над ним, пристально глядела на него и не уходила.

- Пить дай... Настасьюшка.

Она сошла вниз и минуты через две воротилась с водой в белой глиняной кружке; но он уже не помнил, что было дальше. Помнил только, как отхлебнул один глоток холодной воды и пролил из кружки на грудь. Затем наступило беспамятство.

Глава III

Он, однако ж, не то чтоб уж был совсем в беспамятстве во все время болезни: это было лихорадочное состояние, с бредом и полусознанием. Многое он потом припомнил. То казалось ему, что около него собирается много народу и хотят его взять и куда-то вынести, очень об нем спорят и ссорятся. То вдруг он один в комнате, все ушли и боятся его, и только изредка чуть-чуть отворяют дверь посмотреть на него, грозят ему, сговариваются об чем-то промеж себя, смеются и дразнят его. Настасью он часто помнил подле себя; различал и еще одного человека, очень будто бы ему знакомого, но кого именно - никак не мог догадаться и тосковал об этом, даже и плакал. Иной раз казалось ему, что он уже с месяц лежит; в другой раз - что все тот же день идет. Но об том, - об том он совершенно забыл; зато ежеминутно помнил, что об чем-то забыл, чего нельзя забывать, - терзался, мучился, припоминая, стонал, впадал в бешенство или в ужасный, невыносимый страх. Тогда он порывался с места, хотел бежать, но всегда кто-нибудь его останавливал силой, и он опять впадал в бессилие и беспамятство. Наконец, он совсем пришел в себя.

Произошло это утром, в десять часов. В этот час утра, в ясные дни, солнце всегда длинною полосой проходило по его правой стене и освещало угол подле двери. У постели его стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это был молодой парень в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика. Из полуотворенной двери выглядывала хозяйка. Раскольников приподнялся.

- Это кто, Настасья? - спросил он, указывая на парня.

- Ишь ведь, очнулся! - сказала она - Очнулись, - отозвался артельщик. Догадавшись, что он очнулся, хозяйка, подглядывавшая из дверей, тотчас же притворила их и спряталась.

Она и всегда была застенчива и с тягостию переносила разговоры и объяснения; ей было лет сорок, и она была толста и жирна, черноброва и черноглаза, добра от толстоты и лености; и собою даже очень смазлива.

Стыдлива же сверх необходимости.

- Вы... кто? - продолжал он допрашивать, обращаясь к самому артельщику. Но в эту минуту опять отворилась дверь настежь, и, немного наклонившись, потому что был высок, вошел Разумихин.

- Экая морская каюта, - закричал он, входя, - всегда лбом стукаюсь; тоже ведь квартирой называется! А ты, брат, очнулся? Сейчас от Пашеньки слышал.

- Сейчас очнулся, - сказала Настасья.

- Сейчас очнулись, - поддакнул опять артельщик с улыбочкой.

- А вы кто сами-то изволите быть-с? - спросил, вдруг обращаясь к нему, Разумихин. - Я вот, изволите видеть, Вразумихин; не Разумихин, как меня все величают, а Вразумихин, студент, дворянский сын, а он мой приятель. Ну-с, а вы кто таковы?

- А я в нашей конторе артельщиком, от купца Шелопаева-с, и сюда по делу-с.

- Извольте садиться на этот стул, - сам Разумихин сел на другой, с другой стороны столика. - Это ты, брат, хорошо сделал, что очнулся, - продолжал он, обращаясь к Раскольникову. - Четвертый день едва ешь и пьешь.

Право, чаю с ложечки давали. Я к тебе два раза приводил Зосимова. Помнишь Зосимова? Осмотрел тебя внимательно и сразу сказал, что все пустяки, - в голову, что ли, как-то ударило. Нервный вздор какой-то, паек был дурной, говорит, пива и хрену мало отпускали, оттого и болезнь, но что ничего, пройдет и перемелется. Молодец Зосимов! Знатно начал полечивать. Ну-с, так я вас не задерживаю, - обратился он опять к артельщику, - угодно вам разъяснить вашу надобность? Заметь себе, Родя, из ихней конторы уж второй раз приходят; только прежде не этот приходил, а другой, и мы с тем объяснились. Это кто прежде вас-то сюда приходил?

- А надо полагать, это третьегодни-с, точно-с. Это Алексей Семенович были; тоже при конторе у нас состоит-с.

- А ведь он будет потолковее вас, как вы думаете?

- Да-с; они точно что посолиднее-с.

- Похвально; ну-с, продолжайте.

- А вот через Афанасия Ивановича Вахрушина, об котором, почитаю, неоднократно изволили слышать-с, по просьбе вашей мамаши, чрез нашу контору вам перевод-с, - начал артельщик, прямо обращаясь к Раскольникову. - В случае если уже вы состоите в понятии-с - тридцать пять рублев вам вручить-с, так как Семен Семенович от Афанасия Ивановича, по просьбе вашей мамаши, по прежнему манеру о том уведомление получили. Изволите знать-с?

- Да... помню... Вахрушин... - проговорил Раскольников задумчиво.

- Слышите: купца Вахрушина знает! - вскричал Разумихин. - Как же не в понятии? А впрочем, я теперь замечаю, что и вы тоже толковый человек. Ну-с!

Умные речи приятно и слушать.

- Они самые и есть-с, Вахрушин, Афанасий Иванович, и по просьбе вашей мамаши, которая через них таким же манером вам уже пересылала однажды, они и на сей раз не отказали-с и Семена Семеновича на сих днях уведомили из своих мест, чтобы вам тридцать пять рублев передать-с, во ожидании лучшего-с.

- Вот в "ожидании-то лучшего" у вас лучше всего и вышло; недурно тоже и про "вашу мамашу". Ну, так как же по-вашему: в полной он или не в полной памяти, а?

- По мне что же-с. Вот только бы насчет расписочки следовало бы-с.

- Нацарапает! Что у вас, книга, что ль?

- Книга-с, вот-с.

- Давайте сюда. Ну, Родя, подымайся. Я тебя попридержу; подмахни-ка ему Раскольникова, бери перо, потому, брат, деньги нам теперь пуще патоки.

- Не надо, - сказал Раскольников, отстраняя перо.

- Чего это не надо?

- Не стану подписывать.

- Фу, черт, да как же без расписки-то?

- Не надо... денег...

- Это денег-то не надо! Ну, это, брат, врешь, я свидетель! Не беспокойтесь, пожалуйста, это он только так... опять вояжирует. С ним, впрочем, это и наяву бывает... Вы человек рассудительный, и мы будем его руководить, то есть попросту его руку водить, он и подпишет.

Приподнимайтесь-ка...

- А впрочем, я и в другой раз зайду-с.

- Нет, нет; зачем же вам беспокоиться. Вы человек рассудительный...

Ну, Родя, не задерживай гостя... видишь, ждет, - и он серьезно приготовился водить рукой Раскольникова.

- Оставь, я сам... - проговорил тот, взял перо и расписался в книге.

Артельщик выложил деньги и удалился.

- Браво! А теперь, брат, хочешь есть?

- Хочу, - отвечал Раскольников.

- У вас суп?

- Вчерашний, - отвечала Настасья, все это время стоявшая тут же.

- С картофелем и с рисовой крупой?

- С картофелем и крупой.

- Наизусть знаю. Тащи суп, да и чаю давай.

- Принесу.

Раскольников смотрел на все с глубоким удивлением и с тупым бессмысленным страхом. Он решился молчать и ждать: что будет дальше?

"Кажется, я не в бреду, - думал он, - кажется, это в самом деле..."

Через две минуты Настасья воротилась с супом и объявила, что сейчас и чай будет. К супу явились две ложки, две тарелки и весь прибор: солонка, перечница, горчица для говядины и прочее, чего прежде, в таком порядке, уже давно не бывало. Скатерть была чистая.

- Не худо, Настасьюшка, чтобы Прасковья Павловна бутылочки две пивца откомандировала. Мы выпьем-с.

- Ну уж ты, востроногий! - пробормотала Настасья и пошла исполнять повеление.

Дико и с напряжением продолжал приглядываться Раскольников. Тем временем Разумихин пересел к нему на диван, неуклюже, как медведь, обхватил левою рукой его голову, несмотря на то что он и сам бы мог приподняться, а правою поднес к его рту ложку супу, несколько раз предварительно подув на нее, чтоб он не обжегся. Но суп был только что теплый. Раскольников с жадностию проглотил одну ложку, потом другую, третью. Но поднеся несколько ложек, Разумихин вдруг приостановился и объявил, что насчет дальнейшего надо посоветоваться с Зосимовым.

Именно: он никак не мог понять и объяснить себе, почему он, усталый, измученный, которому было бы всего выгоднее возвратиться домой самым кратчайшим и прямым путем, воротился домой через Сенную площадь, на которую ему было совсем лишнее идти. Крюк был небольшой, но очевидный и совершенно ненужный. Конечно, десятки раз случалось ему возвращаться домой, не помня улиц, по которым он шел. Но зачем ... Далее

- Нет, не весьма, - спокойно отвечал Свидригайлов. - А с Марфой Петровной почти никогда не дрались. Мы весьма согласно жили, и она мной всегда довольна оставалась. Хлыст я употребил, во все наши семь лет, всего только два раза (если не считать еще одного третьего случая, весьма, впрочем, двусмысленного): в первый раз - два месяца спустя после нашего брака, тотчас же по приезде в деревню, и вот ... Далее

- Ах нет, не говорите так!.. Мы одно, заодно живем, - вдруг опять взволновалась и даже раздражилась Соня, точь-в-точь как если бы рассердилась канарейка или какая другая маленькая птичка. - Да и как же ей быть? Ну как же, как же быть? - спрашивала она, горячась и волнуясь. - А сколько, сколько она сегодня плакала! У ней ум мешается, вы этого не заметили? Мешается; то тревожится, как маленькая, о ... Далее