Бесы Федор Михайлович Достоевский Страница: 156

Ставрогин не ответил.

- Вам за неверие бог простит, ибо по истине духа святого чтите, не зная его.

- Мне нет прощения, - мрачно сказал Ставрогин, - в вашей книге сказано, что выше преступления нет, если оскорбить "единого от малых сих" и не может. Вот в этой книге!

Он указал на евангелие.

- Я вам радостную весть за сие скажу, - с умилением промолвил Тихон:

- и Христос простит, если только достигнете того, что простите сами себе... О нет, нет, не верьте, я хулу сказал: если и не достигнете примирения с собою и прощения себе, то и тогда он простит за намерение и страдание ваше великое... ибо нет ни слов, ни мысли в языке человеческом для выражения всех путей и поводов агнца "дондеже пути его въявь не откроются нам". Кто обнимет его, необъятного, кто поймет всего, бесконечного!

Углы губ его задергались как давеча, и едва заметная судорога опять прошла по лицу. Покрепившись мгновение, он не выдержал и быстро опустил глаза.

Ставрогин взял с дивана свою шляпу.

- Я приеду и еще когда-нибудь, - сказал он с видом сильного утомления, - мы с вами... я слишком ценю и удовольствие беседы, и честь... и чувства ваши. Поверьте, я понимаю, почему иные вас так любят. Прошу молитв ваших у того, у которого вы так любите...

- И, вы идете уже? - быстро привстал и Тихон, как бы не ожидав совсем такого скорого прощания. - А я... - как бы потерялся он, - я имел было представить вам одну мою просьбу, но... не знаю как... и боюсь теперь.

- Ах, сделайте одолжение. - Ставрогин немедленно сел, имея шляпу в руке. Тихон посмотрел на эту шляпу, на эту позу, позу человека, вдруг сделавшегося светским и взволнованного, и полупомешанного, дающего ему пять минут для окончания дела, и смутился еще более.

- Вся просьба моя лишь в том, что вы... ведь вы уже сознаетесь, Николай Всеволодович (так кажется, ваше имя и отчество?), что, если огласите ваши листки, то испортите вашу участь... в смысле карьеры, например, и... в смысле всего остального.

- Карьеры? - Николай Всеволодович неприятно поморщился.

- К чему же бы портить? К чему бы, казалось, такая непреклонность? - почти просительно, с явным сознанием собственной неловкости заключил Тихон. Болезненное впечатление отразилось в лице Николая Всеволодовича.

- Я вас уже просил, прошу вас еще: все слова ваши будут излишни... да и вообще все наше объяснение начинает быть невыносимым.

Он знаменательно повернулся в креслах.

- Вы меня не понимаете, выслушайте и не раздражайтесь. Вы мое мнение знаете: подвиг ваш, если от смирения, был бы величайшим христианским подвигом, если бы выдержали. Даже если б и не выдержали, все равно вам первоначальную жертву сочтет господь. Все сочтется; ни одно слово, ни одно движение душевное, ни одна полумысль не пропадут даром. Но я вам предлагаю взамен сего подвига другой еще величайший того, нечто уже несомненно великое... Николай Всеволодович молчал.

- Вас борет желание мученичества и жертвы собою; поборите и сие желание ваше, отложите листки и намерение ваше, и тогда уже все поборете. Всю гордость свою и беса вашего посрамите! Победителем кончите, свободы достигнете...

Глаза его загорелись; он просительно сложил пред собой руки.

- Как болезненно вы это все принимаете и какую даете цену... Впрочем, поверьте, что я сумею оценить... - вежливо, но как бы брюзгливо проговорил Николай Всеволодович. - Я замечаю, вам очень хочется поставить мне ловушку, - без сомнения с самою благороднейшею целию, из желания добра и человеколюбия. - Вам хотелось бы, чтоб я остепенился просто, без фокусов и без листков, пожалуй женился бы и кончил жизнь членом здешнего клуба, посещая по праздникам ваш монастырь; не правда ли? А, впрочем, вы, как сердцевед и циник, может и предчувствуете, что это несомненно так будет, и все дело только за тем, чтобы меня теперь хорошенько поупросить для приличия, так как я сам только того и жажду, чтобы быть упрошенным, не правда ли? Бьюсь об заклад, что вы имели тоже в виду мою мать и ее спокойствие...

Он изломанно усмехнулся.

- Нет, не та эпитимья, я другую готовлю! - с жаром продолжал Тихон, не обращая ни малейшего внимания на смех и замечание Ставрогина. - Я знаю одного старца не здесь, но и недалеко отсюда, отшельника и схимника, и такой христианской премудрости, что нам с вами и не понять того. Он послушает моих просьб. Я скажу ему о вас все. Позволите? Подите к нему в послушание, под начало его лет на пять, на семь, сколько сами найдете потребным впоследствии. Дайте себе обет и сею великою жертвой купите все, чего жаждете и даже чего не ожидаете, ибо и понять теперь не можете, что получите!

Ставрогин выслушал сериозно. Бледные щеки его даже покрылись румянцем.

- Вы предлагаете мне вступить в монахи в тот монастырь? - спросил он.

- Вам не надо быть в монастыре, не надо постригаться, будьте только послушником тайным, неявным, можно так, что и совсем в свете живя...

- Оставьте, отец Тихон, - брезгливо прервал Ставрогин, и поднялся со стула. Тихон тоже.

- Что с вами? - вскричал он вдруг, почти в испуге всматриваясь в Тихона. Тот стоял перед ним, сложив перед собою вперед ладонями руки, и болезненная судорога, казалось, как бы от величайшего испуга прошла мгновенно по лицу его.

- Что с вами? что с вами? - повторял Ставрогин, бросаясь к нему, чтоб его поддержать. Ему показалось, что тот упадет.

- Я вижу... я вижу как наяву, - воскликнул Тихон проницающим душу голосом и с выражением сильнейшей горести, - что никогда вы, бедный погибший юноша, не стояли так близко к новому и еще сильнейшему преступлению, как в сию минуту!

- Успокойтесь, - упрашивал решительно встревоженный за него Ставрогин, - я может быть еще отложу... вы правы... я не обнародую листки... успокойтесь.

- Нет, не после обнародования, а еще до обнародования за день, за час может быть до великого шага, ты бросишься в новое преступление, как в исход, и совершишь его единственно, чтобы только избежать сего обнародования листков, на котором теперь настаиваешь.

Ставрогин даже задрожал от гнева и почти от испуга.

- Проклятый психолог! - оборвал он вдруг в бешенстве и не оглядываясь вышел из кельи.

ПЕРЕВОД ИНОЯЗЫЧНЫХ ВЫРАЖЕНИЙ

(1) Со мной обошлись, как со старым ночным колпаком! (франц.)

(2) может разбить мою жизнь (франц.)

(3) в любой стране (франц.)

(4) я лишь простой приживальщик и ничего более! Н-ничего более! (франц.)

(5) у этих семинаристов (франц.)

(6) дорогой друг (франц.)

(7) "букетом императрицы" (франц.)

(8) для нашей святой Руси (франц.)

(9) но давайте же различать (франц.)

(10) между нами говоря (франц.)

(11) Верне-Монтрё (франц.)

(12) дражайший друг (франц.)

(13) эти нескончаемые русские слова! (франц.)

(14) Вы знаете, у нас... Одним словом...

(15) чтоб показать вам свою власть (франц.)

(16) одним словом (франц.)

(17) однако это весьма любопытно (франц.)

(18) очаровательных дам (франц.)

(19) вы знаете эти псалмы и книгу Иова (франц.)

(20) и он показал свою власть (франц.)

(21) что за дикая мысль! (франц.)

(22) вы знаете (франц.)

(23) с такой спесью (франц.)

(24) право же? (франц.)

(25) мой добрый друг (франц.)

(26) прелестное дитя (франц.)

(27) но, дорогая моя... (франц.)

(28) Но, мой дорогой друг... (франц.)

(29) и потом, так как монахов всегда встречаешь чаще, чем здравый смысл... (франц.)

(30) право, дорогая... (франц.)

(31) и потом (франц.)

(32) милый, милый друг (франц.)

(33) вспыльчив, но добр (франц.)

(34) О, это ужасно глупая история! Я ждал вас, мой добрый друг, чтобы рассказать вам... (франц.)

(35) Все одаренные и передовые люди в России были и всегда будут картежники и пьяницы, которые пьют запоем... (франц.)

(36) но, между нами говоря,... (франц.)

(37) мой дорогой, я... (франц.)

(38) любезный друг (франц.)

(39) но, мой милый друг... (франц.)

(40) Но она ведь еще ребенок! (франц.)

(41) Да, я оговорился. Но... это все равно. (франц.)

(42) Да-да, я не в состоянии... (франц.)

(43) этим чудным ребенком (франц.)

(44) милого сына (франц.)

(45) такой недалекий (франц.)

(46) все равно, это жалкий человек... (франц.)

(47) и, наконец, это смехотворно (франц.)

(48) Я каторжник, Баденже (франц.)

(49) Мне наплевать на это! (франц.)

(50) Человек, который смеется (франц.)

(51) Я на это плюю и объявляю себя свободным. К дьяволу Кармазинова! К дьяволу Лембке! (франц.)

- Невозможно было; но Липутин, сами знаете, не смеет... Кстати надо бы к нашим сходить, то-есть к ним, а не к нашим, а то вы опять лыко в строку. Да не беспокойтесь, не сейчас, а когда-нибудь. Сейчас дождь идет. Я им дам знать, они соберутся, и мы вечером. Они так и ждут, разиня рты, как галчаты в гнезде, какого мы им привезли гостинцу? Горячий народ. Книжки вынули, спорить собираются. Виргинский ... Далее

Кириллов отворил боковую дверь в крошечную темную комнату; из этой комнаты тремя ступенями вниз сходили в кухню, прямо в ту отгороженную каморку, в которой обыкновенно помещалась кухаркина кровать. Здесь-то в углу, под образами, и сидел теперь Федька за тесовым непокрытым столом. На столе пред ним помещался полуштоф, на тарелке хлеб и на глиняной посудине холодный кусок говядины с картофелем. Он ... Далее

(264) Я люблю народ, это необходимо, но мне кажется, что я никогда не видел его вблизи. Настасья ... само собой разумеется, она тоже из народа... но настоящий народ ... Далее